Неумолимая и беспощадная

Тридцать пять примерно лет тому назад, а именно в конце 1980-х, когда перестройка уже вовсю бушевала, но Советский Союз еще стоял как колосс на хорошо покрашенных ногах, так что не было видно, из чего эти ноги сделаны… – но не бойтесь, дорогие читатели и читательницы, это не о политике!
Итак. Тридцать пять примерно лет тому назад в аудиторию одного весьма престижного вуза вошел преподаватель, высокий, смуглый и без портфеля.
Аудитория была большая, примерно на полтораста человек. «Поточная аудитория», как говорили тогда, и в ней должна была состояться поточная лекция – для половины курса.
Его неохотно, но вежливо приветствовали студенты, встав со своих мест.
Тогда не сейчас – тогда требование приходить на лекцию в костюме или хотя бы в пуловере поверх сорочки с галстуком (для студентов) и в платье или в блузке под пиджаком делового стиля (для студенток) еще не считалось измывательством и травмой. Короче говоря, студенты встали, потом сели, преподаватель подошел к доске, взял кусок мела, написал: «Социальная статистика» и обернулся к аудитории.
– Друзья! – сказал он. – Меня зовут доцент Архангельский. К сожалению,
профессор Вера Кузьминична Мальцева немного захворала и поручила мне провести первую лекцию этого чрезвычайно интересного и полезного курса.
Я решил, вместо введения, ознакомить вас с главным, базовым принципом социальной статистики. Но для начала – давайте слегка взбодримся. Слегка, я бы сказал, повеселимся. Вы не против?
– За! Мы – за! Конечно, давайте! – ответили студенты.
Им понравился этот человек. Одна девушка, сидевшая в первом ряду, даже спросила:
– Извините, пожалуйста, а как вас зовут?
– Доцент Архангельский, я же сказал.
– А имя-отчество? – не отставала студентка.
– Гавриил Светозарович, – ответил он, опустив глаза.
– Ой, а вы, наверное, серб? Или болгарин? – спросил кто-то еще. – Такое отчество редкое.
– Нет, – ответил доцент Архангельский. – Вы, наверное, хотите спросить, кто я по национальности. Честно скажу: не знаю. Или еще честнее: никто. Сначала я думал, что я еврей. Потом спросил отца. Он сказал, что это неважно… Но хватит о личном. Давайте к делу?
– К делу! – нестройно ответила аудитория.
– Смотрите, – сказал он. – Вас на потоке, я вижу, примерно сто человек.
Староста курса тут? Сколько вас? Ага, сто десять, я не ошибся. Девушек поменьше, чем молодых людей. Вижу, что примерно вдвое меньше, то есть в целом на двух парней одна девушка, что совершенно не соответствует
распределению полов в населении страны, в возрастной когорте и так далее – но полностью соответствует специфике данного вуза. Сейчас вам чуть-чуть за двадцать. Пройдет тридцать или немногим более лет – и вам станет около пятидесяти. Плюс-минус. Время подведения итогов. Давайте представим себе, кем вы будете к пятидесяти годам. У вас будут семьи? Дети? Какая у вас будет работа, зарплата, вообще социальный статус? Давайте пока остановимся на этих характеристиках. Ну, диктуйте. Только не все сразу.
Скоро доска заполнилась таблицами желаемого будущего. У всех были крепкие счастливые семьи, от одного до троих детей, и дети уже успели
подрасти и поступить в вуз – причем у многих в этот же самый. Все занимали серьезные начальственные должности (это не было пустыми фантазиями, потому что именно данный вуз традиционно был «кузницей руководящих кадров»); правда, кое-кто собирался пойти в науку, но там дорасти самое малое до профессора в вузе или руководителя подразделения в каком-нибудь НИИ.
Несколько девушек, как бы в противовес общей тенденции, собирались стать «просто женой хорошего, надежного человека». Точнее говоря, не собирались – а были согласны на такой поворот событий. Разумеется, под
«хорошим, надежным человеком» предполагался мужчина из предыдущего пункта – то есть большой начальник или крупный ученый.
– Отлично! – сказал доцент Архангельский. – А теперь давайте попробуем посмотреть, как будет на самом деле. Согласно законам социальной статистики, которая – такая же беспощадная и неумолимая дама, как физика или, к примеру, физиология. «Отчего люди не летают?» – спрашивала
Катерина из «Грозы». Летают, еще как! Но – вниз. Ускорение свободного падения, и привет. Как ни кидай яблоко вверх, оно все равно упадет на
землю. Как ни питайся, как ни лечись – ты не молодеешь, а стареешь… – он обвел глазами аудиторию. – Да, у нас не совсем обычный институт, в него
трудно поступить, это кузница кадров, наш диплом открывает многие двери. Поэтому, конечно, хочется надеяться на все самое хорошее. И в самом деле,
судьба вашего курса, без сомнений, будет гораздо благополучнее, чем судьба ваших ровесников из какого-нибудь заштатного вуза. Но все равно… – и он развел руками.
– Что вы имеете в виду? – спросила давешняя девушка из первого ряда; в этом «все равно» она услышала угрозу.
– И все равно, – повторил он, – статистика неумолима. Из ста десяти человек на вашем курсе только десять или пятнадцать достигнут тех или иных высот.
Утешайтесь: это очень много! В провинциальном вузе таких будет один человек, а может, и полчеловека на выпуск. Большинство будет на хорошем среднем уровне. Примерно четверть – на очень среднем. Голодать-бедовать не придется, но – от аванса до получки. С хлеба на квас. Увы, человек пять, а может, и семь из вас вообще сойдут с круга. Говоря грубо – обнищают и сопьются, превратятся в полные ничтожества не только в социальном, но и в человеческом смысле. Да, и в человеческом тоже, не морщите носы! А что вы хотите от алкашей-бездельников или от веселых пьющих дамочек?
Извините. Я не имею в виду никого конкретно, особенно сейчас, когда вы все такие светлые, радостные, чистые и бодрые. Но социальную статистику не обманешь. Эти люди сидят вот здесь, в этой аудитории. Только не надо вглядываться в своих друзей! – усмехнулся он. – Все равно не угадаете.
Он прошелся по залу и продолжал:
– Но не все так страшно! Теперь посмотрим на правый хвост распределения, где собрались самые лучшие. Только что принят закон о кооперации. Люди получат возможность зарабатывать очень большие деньги, заниматься бизнесом, не опасаясь уголовных статей. Так вот, один из вас будет богат, причем не по-нашему, по-советски, где 700 рублей в месяц считается заоблачным доходом, а на мировом уровне! Он станет мультимиллионером или даже миллиардером. Старые друзья просто физически не смогут с ним встретиться – он будет жить где-нибудь в Альпах, за многослойными кордонами секретарей и референтов. Так что попросить у него до получки – не получится. И еще среди вас как минимум два миллионера. Девушки! – засмеялся доцент. – Не вертите головами! Не найдете! А если вдруг вам покажется, что вы угадали, – не стремитесь выйти за них замуж вот прямо сейчас. Потому что они лет в сорок с вами разведутся и найдут себе юных красавиц. Мой совет – ну их к черту.
Я не запрашивал в кадрах ваши личные дела, но я почти уверен – среди вас есть дети руководящих работников, в том числе и высокого уровня. Больше
двух? Трое? Отлично. Мне совершенно не важно, кто это. Важно другое – никто из них не достигнет уровня своего папы или дедушки. Один будет так-сяк, средний класс. Второй – вроде богатый, но тоже не очень. А вот один из них попадет «на левый хвост». То есть сойдет с круга, обнищает, сопьется.
Грустно? Мне тоже.
Наверное, среди вас есть влюбленные парочки. Может быть, кто-то уже успел пожениться, а кто-то только собирается. Что ж! Не менее пяти пар
счастливо доживут до серебряной свадьбы и будут жить дальше, в любви и верности, в окружении детей и внуков. Но будут и разводы – и простые, и ужасные.
– Ужасные – это как? – спросил кто-то.
– Ужасные в смысле подлости, злобы, обмана и алчности. С дележкой имущества, с требованиями отдать назад свадебные подарки, с внезапным увозом детей и вообще с использованием детей в ссорах. Как это у Льва
Толстого: «Она дралась Лидой, нашей младшей дочкой, а я дрался Васей, старшим сыном». Но беды с детьми тут только начинаются. У кого-то сын
свяжется с криминалом и сядет, у кого-то дочь выйдет замуж в очень надменную семью, которая не захочет знать ее маму с папой. Сколько горя, сколько слез! Но этим покинутым родителям или родителям детей-
уголовников будут завидовать другие.
– Кто? Почему?
– Те, у которых родятся дети-инвалиды.
– Такие у нас тоже будут?
– Две семьи, – сказал доцент. – И это будут две разные судьбы. Одна семья посвятит жизнь своему ребенку. А другая – отдаст его, как бы это выразиться, в специализированное учреждение. В обоих семьях родители в итоге разведутся. В первой – кончатся силы, во второй – замучает совесть и взаимные упреки. Но и это еще не все. Кому-то будет суждено похоронить своего ребенка подростком. А кому-то – уже почти совсем взрослым
человеком, студентом.
– Грустно-то как…
– А еще грустнее, – покивал доцент, – что некоторые из вас не доживут до
пятидесяти лет.
– Ну и что нам теперь делать?
– Вообще-то делать тут нечего. Но я смогу вам немного помочь. У нас осталось время до конца лекции. Я уйду, а вы разберете себе эти роли. Кто на что согласен. Возможны компенсации: например, богатство в обмен на
измену и грабительский развод. Или любовь в обмен на бедность. Ну и так далее. Напишете на листочках и сдадите мне. Имена-фамилии не обязательно. Я разберусь.
Он быстро вышел из аудитории.
Студенты зашумели. Кто-то легкомысленный сказал, что это просто шутка.
Кто-то умный – что сто десять человек – это слишком маленькая группа, чтобы на ней все отразилось. А один парень вдруг сказал, что клянется взять себе больных детей и гнусный развод – но при условии, что он станет миллиардером. «Хитренький какой!» – засмеялись все.
Миллиардером он, кстати говоря, стал; дети у него были здоровые и жена верная. Но, помня этот разговор и свою клятву, он отдавал огромные суммы на детские больницы и школы-интернаты.
А его однокурсник, внук министра и на короткое время даже компаньон, разорился дотла и помаленьку спивался. Сидел в рюмочной на Пятницкой и рассказывал своему закадычному дружку – тоже бывшему однокурснику – как его обокрала жена при разводе. То ли смеялся, то ли плакал: «А ведь
какая любовь была! И главное – наша девочка, генеральская внучка!».
Вывезла из квартиры все, включая электрические розетки и карнизы для штор. И сами шторы тоже. И детей. Еще он рассказывал, что недавно
обзванивал старых приятелей – и все вышло, как этот Гаврила говорил: «Пашка спился, Санька умер, Лидка тоже тю-тю, у Верки и Вовки сын сидит, Боб без работы, а вот Аверьян – ого! Вице-губер. Но он один такой. Ну и так дальше. Все верно мужик сказал. Статистика!».
– А знаешь, кто был этот доцент Архангельский? – вдруг спросил дружок.
Приблизил лицо и прошептал: – Архангел Гавриил!
– Ну? – изумился внук министра. – Вот оно что, значит… – потом подумал и покачал головой. – Не! Не-не-не! Ерунда. Архангелы такие не бывают. Это она, вот эта… беспощадная социальная статистика.
– Неумолимая и беспощадная! – кивнул дружок и пошел к прилавку за следующей рюмкой.

Другие материалы сборника:

Любовь А.С. Пушкина в Болдино
Скажи Нащокину, чтоб он…
Не можешь вообразить, как…
Трудно сказать, что ждет…